“В важных вопросах жизни мы всегда одни, и наша настоящая история почти никогда не может быть понята другими.
Сохранилось только христианское образование священников в монастырских и церковных школах. Поскольку у всех участников коллектива находятся дела поважнее, чем музыка, то запись оказывается последней для этого состава. Человек вынужден адаптироваться к этим условиям: он превращает себя в телесное существо и, таким образом, становится субъектом превращенно-человеческого бытия. И все же, не дает мне покоя одна никудышная деталь в повести. Даже самые горячие поклонники Мандельштама по-разному оценивают воронежские стихи. Равно как и широкие антироссийские настроения - тоже остаются в полной неприкосновенности.